Картина «La Traviata» 1983 года предстала перед публикой как синестезия света, голоса и жеста. Режиссёр Франко Дзеффирелли, известный любовью к роскошному сценическому barocco, закрепил оперу Верди в кадре, сохранив эмоциональную волатильность партитуры и органично внедрив кинематографическую пластику.
Киноязык Дзеффирелли
Камера оператора Армандо Наннуцци движется с cantabile-плавностью, подражая линии бельканто. Внутрикадровый монтаж, почти акварельный, даёт ощущение непрерывного вдоха. Декорации, вдохновлённые живописью Констан-Труайон и Габриэля-Фердинанда, превращают парижские салоны в интимные капсулы декаданса. Рецензенты говорят о кинематографическом trompe-l’œil: зритель погружается в пространство, где ткань костюмов собеседует с золотым пеплом свечей.
Музыкальный свод
Оркестром дирижирует Джеймс Левин, тембровый цвет выстроен по принципу chiaroscuro — древесные кларнеты подчеркивают хрупкость Виолетты, медная harmonie воплощает судьбу. Термин «апельсиновый шлейф» встречается в трактатах о веризме и описывает светящийся обертон сопрано Терезы Стратас в кульминации «Sempre libera». Пласидо Доминго демонстрирует теноровую corona — верхний регистр, сияющий без вибрато, что придаёт Альфреду прямолинейную юношескую искристость. Дыхание фильма регулируется паузами, отсылающими к технике messa di voce: звук появляется как шёпот, разрастается до полного forte, возвращается к тишине.
Наследие постановки
Премьера в Каннах получила восторженную реакцию музыкальных критиков и cinephiles, несколько британских изданий ввели термин «ciné-operatic hybrid», подчёркивая пограничный жанр. Картина подчёркнула актуальность оперного искусства для широкого экрана, открыв дорогу дальнейшим совместным проектам Доминго с Зубином Метой и Карлосом Клайбером. В университетских курсах по аудиовизуальной культуре лента используется как эталон диегетического единения звука и изображения: вокальный актор не прерывает драматическую правдоподобность, а утончённо дублирует эмоции героя.
Для меломана «La Traviata» 1983 — не фиксация спектакля, а отдельная художественная сущность, сопоставимая с понятием palimpsest: под кинематографической поверхностью читается партитура Верди, под партитурой — повесть Дюма-сына. Зеффирелли добивается синкретического эффекта «запах фиалок после грозы», когда визуальный дождь падает вместе со всплеском арпеджио, а исчезновение виолеттового тона в кадре соотнесено с диминуэндо у струн. Результат звучит как культурологический аккорд, где каждый интервал — метафора хрупкой свободы.
