Первый просмотр рабочей версии ленты «Sheldon J. Plankton» погружает в редкостно густую морскую мглу. Режиссёр Карла Суарес смещает внимание с привычного бурлеска Бикини-Боттом на внутренний шторм героя: миниатюрный, но далеко не бессловесный предприниматель отчаянно ищет собственный timbre амбиций.
Стартовый эпизод разворачивается в час безвременья: крабсбургеры в дефиците, формула исчезла из сейфа, «Помои Бакет» захлапывается, словно железная эуфорбина. Планктон покидает город, прихватив цифровой шифратор — объект, напоминающий фазовый окиль, способный менять солёные течения историй. В этом побеге уже слышен лейтмотив — сверхмалая частица, оспаривающая гигантские структуры.
Хрупкая коралловая утопия
Дальнейшее действие переносится в атолл Клэр-де-Лим. Там, под стеклянным куполом гидростанции, инженеры-цирюльники выращивают флуоресцентные водоросли, надеясь насытить ими исхудавший океан. Планктон среди них — резонансный кварк, отдавший голос идее технологической эволюции. Вскоре обнажается конфликт: водорослевая энергия способна воспламенить липкую мечту героя о мировом доминировании, однако дальнейший рост грозит термокластическим коллапсом экосистемы.
Противовесом выступает юный аспирант-губка Тера Лавлесс, приглашённая контролировать биосистему. Перепалка с Планктоном, насыщенная репризами и остинато контртенора Тома Кенни, формирует второй акт. Диалог строится не речью, а фьюжн-арией, каждый вибрато словно щупальце, щёлкающее надежду на компромисс.
Лабиринт памяти Планктона
Режиссёр вводит редкую технику «рекуррентный каскад»: кадр замирает, фон разваливается в кристаллический вел, а зритель проваливается в до-канонический 1970-й, где Планктон ещё личинка, мечтающая играть на терменвоксе. Ретроспектива прерывается звуком фугата, композитор Белаз посылает квинталии кларнетов, напоминающие о забытом призвании. В тишине герой осознаёт: власть без гармонии подобна безвкусной рассоле.
Третья часть поднимает градус до оксюморонного апофеоза. Саботаж корпорации «Король Коралла», попытка внедрить ферроконкрет — полимер водуха — приводит к цепной реакции. Фиолетовый торнадо поднимает лабораторию, обрывая связи с городом. В вихре Планктон защищает Теру, жертвует шифратором, и разлетающиеся фрагменты устройства раскрывают формулу крабсбургера миру, лишая героя главной наживки для манипуляции.
Финал на морском ветру
Последний кадр тих. Планктон, стоящий на обломки купола, наблюдает за тем, как новые школы рыб распевают обретённую свободу. Из динамиков звучит lamento для струн и стеклянных гармоник, в партитуре встречается слово «антарес» — композиторский маркер недостижимого идеала. Герой улыбается, но улыбка напоминает непрочитанный палимпсест: сюжет раскрыт, а внутренняя тайнопись продолжает жить.
Решение завершить историю полускрытым с онеггером подталкивает к ревизии привычного архетипа злодея. В акустическом слояж жёсткий синт-краулер перемежается ситарными фразами, образуя морской dronography — редкий жанр, где каждая нота плавает, как медуза в фазовом дрейфе. Такой звук отражает амбивалентность послания: сила измеряется не массой, а резонансом.
Картина оставляет послевкус вакуумной соли, будто кетафот — молекула, способная светиться биз источника энергии. Герой отрицает старый механизм репрессий, обретая ипостась флота, развивающегося без флагмана. Пожалуй, именно поэтому финальный титр, напечатанный шрифтом «Orthoceras Gothic», вызывает удивление: «To Be Silent — To Resound».
