Премьера ленты «Три старика» состоялась весной 2023-го, в камерном зале Роттердамского фестиваля. Я наблюдал за реакцией публики: смех чередовался с тишиной, будто метроном фиксировал эмоциональные амплитуды.
Сюжет и символика
Сценарий строится на путешествии трёх бывших музыкантов по прибалтийскому побережью. Герои ищут дом забытого композитора Мечислава Герды. По дороге они вспоминают юношеские гастроли, спорят о цене успеха, сбиваются в триединую хорду дружбы, а затем растворяются в финальном аккорде буря-мажора. Поверх бытовых реплик автор наслаивает аллюзии к средневековой легенде «Три монахини без лиц», превращая экранную дорогу в палимпсест внутреннего странствия.
Живописное пространство
Оператор Адам Добровски придерживается антифонарной палитры — лица остаются в тёплой тени, а горизонт заливается холодным ультрамарином. Такое решение отсылает к технике фроттажа, когда грубая текстура проступает сквозь тонкую бумагу. В одной из сцен статичное широкоугольное кадрирование напоминает супрематическую мизансцену: тела выстроены в виде чёрного квадрата, вокруг которого двигается закат.
Акустический слой
Композитор Ирэна Казюкас вводит редкий для дорожного фильма инструмент — биримбу (африканская калимба с резонатором). Металлические язычки создают стеклянный зуд, вступающий в детонацию с басами дизельного двигателя. В пике звучания возникает квиктайминг — приём, когда ритм нарочно опережает визуальное событие, провоцируя зрителя догонять звук взглядом.
Диалог поколений формируется через контрапункт мотива утраты и деликатного юмора. Реквизитор вкладывает в руки персоналаажей советские туристические стаканчики-«гранёшки», символ скользкой памяти, отправленной на переплавку металлического крахмала. Смех слегка искрится, оголяя трагедию без громких жестов.
Исполнители главных ролей — Ромуальд Балтазар, Ицик Брун и Карл Яхнин — действуют как камерный трио-концерт. Их артикуляция собрана, паузы рассчитаны по правилам антикаденции (интонационное завершение переносится ближе к середине реплики). Никакого надрыва, только сухой остаток времени, прилипший к шершавым ладоням.
Режиссёр Лис Лис подаёт материал сдержанно. Крупный план встречается только дважды: во вступлении, когда герои молчат, и в финале, когда они улыбаются без слов. Таким жестом автор отсекает сентиментальный избыток, доверяя зрителю подвести итог самостоятельно.
«Три старика» звучат словно медная блюмчатая труба, забытая на чердаке: тембр шершав, воздух свистит, а мелодия упорно пробивается наружу. Картина не стращает громкой моралью, она оставляет пространство для личной тишины, где каждый способен услышать собственное эхо.