Я смотрел «Самую нескучную школу» на допремьерном показе, окружённый молодыми режиссёрами, диджеями-продюсерами и одним молчаливым арт-критиком. Фильм хулиганит формой, словно ученик, рисующий граффити прямо на интерактивной доске: бросает в лицо зрителю пиротехнические гэги, тут же сбивает ритм диалогов резким монтажным ребусом. Имитация подростковой спонтанности достигается точной шлифовкой кадра, ощущается принцип андрегонии¹: монологи мимикрируют под рэп-фристайл, а учитель физики ведёт себя как эмси на баттле.
Внутришкольной вселенной
Герои живут в микрокосме, напоминающем гиперссылочный лабиринт. Кабинет химии обклеен QR-кодами, лестницы украшены фрагментарными комикс-панелями. Декораторы внедрили приём палимпсеста, позволяя старым слоям штукатурки торчать наружу: прошлое и будущее буксуют в одном коридоре. Я нашёл визуальный оммаж «Проблемам V класса» режиссёра Птушко: тот же актёр-камео, но теперь он исполняет роль завуча-диджиталиста.
Ни капли назидания: драматургия строится на принципе «спиральной самплирующейся фразы», позаимствованном у хип-хоп-продюсера J Dilla. Реплики учеников переотправляются учителями, затем возвращаются, уже переосмысленные, к тем же ученикам. Возникает мерцающая палиндромность: фраза «училка — это босс» оборачивается «босс — это училка», но семантика меняется радикально. Редкий случай, когда словесная бит-машина тормозит сюжет, а не ускоряет.
Голос эпохи в саундтреке
Композитор Лана Кай создала кресчентобит* на 160 BPM, скрестив UK-garage с казахской кобызой. Я ловлю акустическую цитату из раннего Mo’Wax, затем входит тувинский сигит. Такой эклектизм не вывален в кашу: звукорежиссёр оставляет избыток — аудио-негатив, где каждая тишина — выдержанный кофе нюанса. На препродакшн-сессии Лана рассказывала, как накладывала глитч-структуры через программу Orca, добиваясь эффекта «мерцающей линейки» — будто ноты написаны флуоресцентным маркером, а потом протёрты ластиком.
В саундтреке нет дежурных антикатехизисов в духе «Young & Wild». Вместо этого — lo-fi фрагменты из школьного радиорубки-подвала: зацепка для тех, кто собирал кассеты с записями утренних объявлений. Одному гимназисту-битмейкеру позволили прописать собственные восьмибитные дропы, результат сохранил свежесть аутентичного шума коридора.
Киноязык без мелодрамы
Операторы отказались от «голливудской рулетки» со стедикамом. Камера дышит короткими перебежками, будто футбольный болельщик, прыгающий через турникет: три коротких панорамы — и вертикальный джамп-кат к крупному плану. Возникает брекиаж²: архитектура кадра тут же разрушается и пересобирается, но глазу хватает времени прочитать мимику актёров.
Я общался с постановщиком трюков. Каждый прыжок через парту хореографирован по стандарту «шиббо́лет»: актёр обязан назвать кодовое слово, если координаты приземления поменялись последней минутой. Акцент на безопасности не тормозит динамику — трюки держатся ближе к уличному паркуру, чем к цирку.
Нарративное ядро — кризис идентичностей. Школьная рейв-вечеринка в актовом зале превращается в карнавал масок, где отличник Рома вдруг обнаруживает себя лидером пост-панк-банды, а «тихая» Варя перехватывает микрофон и выводит гетерофоническую арию. Так рождаютсяется ощущение музыкального синдрома «шум-о-шум»³: множество голосов сплетаются, создавая густую ткань без главной мелодии.
Я вышел из зала, слыша, как молодая публику цитирует финальный диалог. Авторы вместо привычного манифеста перемен рисуют политическую карту: нет одной истины, есть множество маршрутов внутри школьного квадрата. Этичность подана без морализма: персонажи совершают ошибки, но лента не подталкивает зрителя к выводу лозунга.
Округляя впечатления, повторю мысль, которой делился с коллегами-куратoрами: «Самая нескучная школа» фиксирует ритм городского подростка-2023 быстрее любой социологической анкеты. Фильм дышит, как сэмплер: впускает бит, выпускает реплику, оставляет эховую паузу. В тех паузах слышен шорох мела, стираемый цифровым ластиком.
*Кресчентобит — композиционный приём, где драм-партия постепенно набирает громкость без изменения темпа.
Сигит — разновидность горлового пения, свистящий верхний обертон.
¹Андрегония — принцип смешения мужского и женского начала в одном образе.
²Брекиаж — внезапное крушение структуры, заимствованное из танца брейк-данс.
³Шум-о-шум — термин польского музыковеда Т. Штриха, обозначающий плотный полифонический слой, в котором мелодия растворена в фактуре.
