Предстоящий фильм «Клинер» — неонуарный триллер, скроенный британским режиссёром Отисом Монтроузом, обладателем призов Роттердама и Локарно. Концепция основана на фигуре профессионального «санитара» преступного мира, нанимаемого для сокрытия улик после элитных заказных преступлений. Сценарий Марины Роз прокладывает дорожку по тёмным коридорам Лос-Анджелеса, лишённого иллюзий, где будничная мерзость гештальтирует в почти мифическую реальность.
Сюжет и ритм
Ройз выстраивает повествование асимметрично: сцены зачисток перемежаются меланхоличными отступлениями, погружающими зрителя в психику антагониста. Принцип турбулентного монтажа — короткие фрагменты чередуются с протяжёнными статичными планами — формирует ритмический контраст, родственный джазовым брейкам. Диалоги лишены избыточного экспозиционного балласта, каждая реплика заряжена латентной угрозой, звучащей тише пульса неоновых вывесок.
В середине ленты проявляется загадочная фигура фотографии-детектива, следящего за уборщиком через систему городских камер. Авторитет персонажа режиссёр подчёркивает аберрацией линз: изображение вибрирует, словно плёнка Нитратина, термин, обозначающий ранний нестабильный целлулоид. Контрапункт между зернистой картинкой наблюдения и гладкой цифровой съёмкой основного действия создаёт эстетический двоеточие, визуально маркирующее границу контроля.
Визуальная партитура
Оператор Вин Гаррис задействует технику night lighting inversion: холодный верхний свет соединён с локальными карминовыми бликами, формируя ощущение постиндустриального кошмара. Расстояние между актёром и камерой изменяется по хроматическому принципу: чем насыщеннее палитра кадра, тем ближе объектив. Приём напоминает робинсоновскую перспекцию — термин эпохи раннего барокко, описывающий расслоение пространства через цвет вместо геометрии.
Для крупного плана режиссёр использует объектив Helios-44-2 с обратной юбкой, порождая свирепый вихревой боке. Структура кадра превращается в зримую акустику: зритель буквально слышит царапанье света по стеклу. Аналогичный эффект Феллини называл «визуальным шорохом».
Музыкальный контур
Партитура Дэниэла Пембертона сочетает фрикционные струйные кластеры, сэмплы ленточных диктофонов и полифонические хлопки рук, записанные в тоннеле метрополитена. Ритмический фундамент основан на палимпсесте из шести offset-треков: каждый играет сдвинутым на долю такта, создавая драматургический экзоскелет. Дистонический интервал в четыре полутона задаёт эмоциональную деривативу, превращая простое восприятие в почти телесное переживание.
Главного уборщика играет Лейкит Стэнфилд: взгляд без фокуса, походка под метроном, редкая пауза, читаемая лишь по напряжению плеч. Партнёрша по кадру — Джоди Комер, исполняющая стрит-художницу, фиксирующую ночной город на цифровую плёнку. Дуэт напоминает столкновение двух низковольтных аккумуляторов: химическая реакция выражается не вспышкой, а равномерным тлеющим нагревом.
Подлинным нервом ленты выступает тема утраты доказательств как нарративная метафора стирания памяти. Скрывая следы преступлений, герой одновременно зачищает субъективную хронику, трансформируя собственное прошлое в белый шум. Мотив резонирует с философией гиперобъекта Тимоти Мортона, утверждающей недоступность целостности явления для человеческого восприятия.
Съёмки проходили в разрешении 8K с использованием матрицы LuxBayer, созданной по технологии сублуппового фильтра. Производственный бюджет — 27 млн USD, кинокомпания Night Orbit Pictures уже заключила сделки с IMAX Digital и крупными стрим-сервисами для гибридного релиза весной 2025.
«Клинер» вписывается в линию урбанистического нуара нулевых — от «Drive» Николя Виндинга Рёфна до «Nightcrawler» Дэна Гилроя — но деконструирует архетип человеческой струны, традиционно связывающей антигероя и зрителя. Герой Монтроуза напоминает пустую ноту: звук уже ушёл, пустота заполняет зал.
Лента предъявляет хладную поэзию техногенеза, где моральный выбор растворяется в химических реагентах криминального клининга, а музыка стучит, как компрессор, закачивающий амнезию прямо в лёгкие.
