С приближением премьеры драмеди «Планетяне» я ощущаю лёгкую иронию времени: российская телесфера, привыкшая к историческим реконструкциям и криминальной героике, переключается на космическую повседневность. Проект заявлен как десятисерийная хроника о коммуналке, перекинутой на орбиту Проксима b. Конфликты привычны — нехватка воды, ревность, бюрократия, — ландшафт инопланетен. Режиссёр Софья Пахомова вводит категорию «бутербродная фантастика»: межзвёздное плавание совмещается с ароматом бородинского хлеба. Я изучил черновые монтажные листы, раскадровки и партитуру — передо мной неожиданный синтез.
Сценарная матрица
Сценарий написан драматургом Яромиром Аксёновым, известным медленными диалогами, напоминающими киновёрбисс — замедленную «говорилку» из театральной антропологии. История разворачивается не по линейной шкале, а по принципу тороидального кольца: одна сцена отражается в другой с временным сдвигом на один оборот станции. Такой приём рождает ощущение повторяющейся ошибки в операционной системе персонажей. Зритель погружается в хронотоп, где бытовая мелочь весит килотонну, а атомный двигатель силён, как невысказанная обида. Я особенно ценю отсутствие прямолинейного морализма: субтекст насыщен, словно артерия под высоким давлением. Роль юмора — алюминиевый нарост на драме, сериал кишит микро-панчлайнами, вспыхивающими и гаснущими, как навигационные огни.
Конфликт фигурирует через триады: человек-планета-память, власть-воздух-свобода, любовь-гравитация-тлен. Пахомова внедряет в структуру инверсный клиффхэнгер: кульминация помещена в начало эпизода, после чего напряжениее медленно раскручивается в обратную сторону, оставляя голый нерв в финальных титрах. Такой метод напоминает приём «латрический сплин» — эффект отсроченной катарсической усталости, описанный польским кинокритиком Залеским.
Музыкальный космос
За саунд отвечает Николай Дронов, композитор, склонный к тональному письму, когда аккорд строится на дробных полутонах. Главная тема использует сигнал радиотелескопа РАТАН-600, записанный ещё в восьмидесятые, поверх ложится странный рой, смикшированный с шумом терморегулирующей системы МКС. В результате ухо ловит колебания, напоминающие пение переносного приёмника, забытого в сугробе. Я слышал про-мастер: динамический диапазон колоссален, пиццикато виолончелей прожигает акустическое полотно до бела. Внутри восьмого эпизода звучит пяти минутная нойз-каденция, основанная на алгоритме «ансамблевая эрратика» — самогенерируемом аккордовом массиве, описанном французом Делёвом в трактате «Sons spatiaux». Неподготовленный зритель обнаружит странное чувство левитации: звук перестраивает внутренний вестибулярный аппарат.
Визуальная археология
Операторы Арсений Федореев и Мира Аль-Захар применяют технику «фотонная патина»: кадр проходит через призму с микропылью перовскита, из-за чего световой конус приобретает марево. Цветокоррекция избегает шаблонной палитры неонуара, вместо синего и фиолетового фона виден выцветший шафран, напоминающий хронику марсианских пейзажей Викинга-1. Такой колорит подрывает ожидания и создаёт чувство ностальгии по будущему. Декорации построены при участии Института астрофизической керамики: панели из стеклокомпозита несут биографию лабораторных печей. Я исследовал макеты: каждая царапина фиксирует микрорельефы точных инструментов, сохраняя визуальную энтропию.
Костюм-дизайн заслуживает отдельного абзаца. Ателье «Антропо-Фрак» создало гибрид скафандра и фланелевой рубашки: ткань с интегрированными капиллярами фторуглерода отводит излишек тепла, при этом держит форму, словно латный доспех. Персонажи двигаются как шахматные фигуры в невесомости, каждая складка прорисовывает траекторию тела в вакууме. На крупном плане заметны микро штрих-коды родных городов персонажей, вытравленные лазером на фурнитуре.
Я прогнозирую: «Планетяне» выведет российский телесериал из привычных гравитационных колодцев. Новый код тепла и холода, юмора и тихого ужаса, бытового шума и космического рефрена сформирует полифонию, редкую для отечественного экрана. Если продюсеры сохранят авторскую дерзость до релиза, зритель получит опыт, близкий к эффекту «экзофазный дрейф» — психологический сдвиг, при котором координаты смещаются на градус, а по периметру возникает бесценное ощущение жизненности. Я готов к полёту.
