Встретил премьеру на ночном показе фестиваля «Свободный кадр». Картина захватила зал ещё до вступительных титров — запах сухой полыни был распылён в вестибюле, и само пространство наполнилось философским горечью. Авторский жест настроил публику на малоизвестный пласт истории РСФСР: профсоюзный партпленум июня 1962-го, где прозвучал запрет на так называемые «песни без знамен».
Сюжет и контекст
В центре повествования — лирик-агроном Пётр Данилин, рука об руку с поэтессой школой Алисой Дорошевич. Оба ищут собственный голос на фоне кукурузной кампании, где каждый лозунг подаётся как эхо шествия. На третий день пленума герои решают выступить с песней «Полынь» — камерным романсом, чьи горьковато-сладкие интонации вступают в спор с бодрыми маршами трибун. Такой сюжет подан без декларативности: реплика, взгляд, шелест ветра в пшеничном поле заменяют прямолинейное заявление.
Музыкальная ткань
Саундтрек написан композитором-экспериментатором Марианной Бурханович. Она внедрила в партитуру полимодальные обороты, напоминающие клин в старинном крыловидном шрифте: ладовое строение постоянно смещается, создавая эффект лёгкого топота сердца. Приём «bordun dolente» — гудящий бас с фрикативным призвуком — работает как подкладка к диафильмам хроники, в то время как живые сцены сопровождаются едва слышным свистом колосьев, записанным с помощью параболического микрофона. Разрозненные фольклорные сэмплы сведены методом «palinode», при котором исходный материал оборачивается собственным отрицанием.
Визуальный код
Оператор Алексей Гребенщиков решил отказаться от стандартной палитры соцреализма. Плёнка «Кодак-5207» засвечена через щелевой объектив «Hypergonar» с анаморфотной компрессией 1,75:1, благодаря чему кадр тянется, словно прядь сухой травы. Контраст не поднимается, зерно почти фарфоровое. Альбедо белых рубашек снижено тонером на основе танина, из-за чего ткань выглядит старее, чем хранящиеся в архивах протокольные снимки. Такой метод напоминает полароидную эмульсию, вывернутую наизнанку.
Драматургия опирается на принцип палимпсеста: под каждой репликой просвечивает скрытый текст — строки из обрядовых заговоров Поволжья. Он вшит в шумовую дорожку задним числом, что воплощается терцией волновой частоты, разрешённой в финале. Работа со звуковой скрытой цитатой напоминает технику «ассемблема», когда фрагменты разнородного происхождения срастаются в единую ткань без линейного монтажа.
Особо отмечу актёрскую школу. Актёр Игорь Мишенин ведёт своего Данилина сдержанным жестом: подбородок едва приподнят, плечи отклонены, голос словно проходит через ткань. Его партнёрша Мила Радченко прокладывает эмоциональную траекторию практически без слов, полагаясь на «gestus» — приём Брехта, при котором идеологическая позиция просматривается в пластике тела.
Фильм обрывается на длинном статичном кадре: густая степная дымка, солнце ниже линии забора, песня без слов гаснет в динамике. Зал замирал ещё пару минут, будто коллективный вдох застрял где-то между диафрагмой и гортанью.
Я вышел на рассвете, сохраняя во вкусовой памяти терпкий привкус сухой полыни. Картина разрастается внутри, словно подземный корень артемизии, которая рано или поздно прорывает асфальт стереотипов.
«Июньская полынь» занимает особенную нишу между историографией и музыкальной эссеистикой. Такой гибрид открывает диалог о хрупкости культурной памяти, о хитросплетении провинциальных мелодий и большого политического оркестра, где фальшивый аккорд иногда звучит громче фанфар.
Рекомендую отслеживать грядущий кинопрокат, крупный дистрибьютор уже объявил осеннюю дату релиза. Верю, что зритель откроет в собственной памяти пространство для тихого бурьяна, пахнущего жжёным июнем.
