«Клинер» снят Тадеушем Гайворонским — польско-американским режиссёром, проникшим в голливудский мейнстрим сквозь дебютную сенсацию «Гибель проспекта Джефферсона». Новый триллер погружает зрителя в будни профессионального уборщика мест преступлений, постепенно превращая суточный график героя в разлом между утилитарной рутиной и мистическим хоррором. Я наблюдал рабочие копии на фестивале в Локарно, беседовал с постановочной группой и теперь фиксирую итоги.
Сюжет без глянца
Главный персонаж Джек Колвиг (Джон Бернтал) по контракту обслуживает пять округов Лос-Анджелеса. Смена запускается телефонным кодом «561», за которым прячутся брызги крови, запах цианопоксидина и пауза судебной медицины. Гайворонский строит нарратив на антитезе чистого и грязного: чем стерильнее становится поверхность, тем больше осязаемого ужаса остаётся в памяти героя. Через двадцать четыре часа делирий схлопывается в единую, почти барочной формы катастрофу, где дробятся стены, но кирпичи продолжают звучать.
Звук как лезвие
Композитор Лейла Хатуэй сплела партитуру из гранулированных шумов: глиссандирующая пена компрессоров, хрип zip-опилок, квазихоровод двигателей. Саунд-дизайн вступает в химерическую полемику с тишиной, формируя феномен «сейсмоакустика» — низкочастотное биение, воспринимаемое диафрагмой, а не ушами. Подобный приём прежде использовали лишь в японском фильме «Кислотные кролики» (1999).
Камера и кожа
Оператор Наима Юсупова применяет хроматическую диету: тетра-зеленый, бензольный синий, фтористый белый. Стедикам укладывается поверх движущихся тел, создавая эффект haptic dramaturgy — зритель ловит симуляцию осязания. Холодные стеклянные коридоры режет резкий монохром скоплений мебели, забрызганной биолюминесцентным реагентом. Лица снимают в инфракрасном диапазоне, разрушая привычную антропометрию кадра.
В драматургическом ядре автор ввёл концепт anamaphoria — повторяемое, но смещённое событие, приводящее аудиторию к deja-écoute, когда отклик возникает раньше визуального стимула. Приём выращивает тревожную эмпатию: зритель уже скорбит о кадре, который ещё не возник на экране. Подобный парадокс подчёркивает тему труда, уносящего личность втулкой промышленной этики.
«Клинер» продемонстрировал ренессанс постпанк-нуара. Вместо героев-мстителей: работники сервисного сектора. Вместо перманентного цинизма: анемичный гуманизм. Картина резонирует с «Пыльным солнцем» Юрия Быкова, с никчемным экзистенциализмом «First Reformed», перекраивая подчёркнутый реализм новыми органическими образами.
Фильм оставляет привкус хлоргексидина и табачной смолы, а уборочная щётка вспоминается длиннее любого монолога. Критический корпус уже строит гипотезу о вероятном продолжении, однако Гайворонский заявил на пресс-конференции: «Мечи вытерты — война кончена». Верю. Молчу. Прислушиваюсь к пульсу пустого зала.
